с бешеной скоростью. Уже глубокая ночь и всем пора разъезжаться, но прежде нужно проводить тех, кто летит во Францию. Они специально полетят ночью, чтобы на утро уже быть там.

— Будь осторожнее, — обнимаю я Чарльза и подхожу к мужу.

— Всё будет хорошо, перестань, наконец, волноваться особенно сейчас, когда тебе нельзя, — твердит Алекс смотря мне в глаза с широкой улыбкой. Ребёнок. Это для всех была огромная неожиданность.

— Мне просто надоело, что когда я беременна ты всегда уезжаешь, каждый раз! — Я раздраженна, потому что это глупо, потому что он просит меня не волноваться, но как я могу спокойно сидеть дома, когда он там, в самом центре нападений?

— Это наша традиция…

— Не нравится мне эта традиция, — раздраженно перебиваю я.

— Я скоро вернусь, ты даже не успеешь от меня отдохнуть. — Я смотрю на него всё ещё с обидой, он оставляет меня одну, хорошо, что я уговорила Рейчел остаться, иначе я бы сошла с ума. — Я люблю тебя.

— Я знаю, — как ни в чём не бывало, отвечаю я, но он выжидающе на меня смотрит. — Что? Молодец, люби меня дальше. — Алекс улыбается, и я пытаюсь скрыть свою улыбку.

— Ну, а ты? — Спрашивает он, хитро посмотрев на меня.

— И я тоже молодец, — пожав плечами, отвечаю я и получаю поцелуй в щёку, а следом и жуткую щекотку от его смеха в мою шею.

— Вот так лучше, улыбайся, не грусти. Ты знаешь у прощаний всегда горький привкус, но это не конец, мы увидимся снова и даже раньше, чем ты думаешь.

— Лия! — Зовёт меня Рейчел. — Скажешь что-нибудь напутствующие девушкам? — Улыбнувшись подруге, я отхожу от мужа разомкнув руки.

— Запомните дорогие, у вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление.

Я вижу их улыбки, улыбку своего мужа и сына, улыбку Кэтрин и немного грустного Генри. Они садятся в машины и выезжают за территорию дворца. Вроде бы всё хорошо, но это ужасное предчувствие чего-то плохо меня никак не покидает.

— Всё хорошо? — Спрашивает Рейчел.

— Да.

— Мы остались одни. Твой муж, уехал, мой муж уехал, твой сын уехал, мои дети уехали…

— Да, но нас там ждут ещё около ста человек, которых нужно отправить домой, — поникшим голосом жалуюсь я.

— Иди, отдыхай, я разберусь.

— Люблю тебя, — устало говорю я.

— И я тебя.

Как всегда уже скорее по привычке захожу к детям в комнаты, и когда дело доходит до Кая, я удивляюсь, что он ещё не спит в отличии от его старших братьев.

— Мамочка! — Выкрикивает он, подбегая к двери. — У меня будет братик или сестрёнка?

— Я не знаю, не знаю, а ты почему не спишь? — Взяв его на руки, я иду к кровати.

— Расскажи историю.

— Какую историю?

— Про Короля, — шепчет он, укладываясь в постель.

— Ты знаешь её уже наизусть, — Кай очень любит эту историю, он вообще любит всякие рассказы, наверное, как и все дети.

— Расскажи, — протягивает он.

— Ну, хорошо, — я ложусь на кровать и готовлюсь к рассказу. — У Короля не было ни сыновей, ни дочерей, ни королевы. По этой причине он должен был выбрать, кто займет трон после того, как он умрет. Чтобы это сделать, он решил, что даст всем детям королевства по одному семени. Тот, у кого будет самое большое и красивое растение, станет наследником престола. В конце соревнования, все дети пришли в замок со своими огромными и красивыми цветами в руках. После того, как Король посмотрел во все горшки детей, он, наконец, решил, что девочка с пустым горшочком будет следующей Королевой. Как ты думаешь, почему он выбрал эту девочку среди всех детей с красивыми цветами? — Спрашиваю я вопрос ответ на, который он прекрасно знает.

— Семена, которые дал детям Король были неживые. Остальные дети обманывали, взяв другие семена и вырастив их. Маленькая девочка не лгала и не смогла ничего вырастить, потому что семена были не живые. Она была единственной, кто не обманул Короля.

Глава 22

— Полиция Франции будет охранять периметр, — сообщает Роберт, папин водитель и один из его охраны.

— На самолёте летим до аэропорта Парижа, высаживаемся, затем 18 минут летим на вертолёте до посадочной точки и оттуда двигаемся на бронированном автомобиле до дворца. — Питер, отец Генри и по совместительству глава королевской гвардии и всей королевской семьи. Голос у него очень даже не довольный.

— Ты чем-то недоволен? — Спрашивает папа, заметив его тон.

— Будет полный бардак, сэр.

Весь путь они разговаривают лишь о безопасности нашего передвижения. Рядом со мной сидит Генри и даже не смотрит в мою сторону, а Кэтрин кажется, заснула. Девушки едут на другой машине, мы едем в аэропорт, там мы сядем на самолёт, а дальше всё как сказал Питер.

Мы достаточно быстро доезжаем до места и как можно быстрее загружаемся в самолёт, все устали и совсем не прочь отдохнуть. Практически все девушки уже зашли в самолёт или поднимаются по лестнице, но Джульетта как вкопанная стоит у самолёта и неотрывно смотрит на него в ночном мраке освещённым яркими фонарями.

Я подхожу к ней, и когда касаюсь её плеча, она вздрагивает, и я вижу в её глазах настоящий ужас. И этот ужас не от моего прикосновения.

— Это са-мо-лет, — прошептала она дрожащим голосом.

— Да, ты права, — усмехнулся я, но на её лице нет и тени улыбки.

— Это огромная железная хреновина, которая летает с людьми, — у неё настоящий страх.

— В первый раз всегда страшно, а потом тебе даже понравиться. Не бойся, — я тяну её за руку, но Джульетта яростно мне сопротивляется.

— Зайти внутрь и взлететь — слишком сложно.

— Не заставляй меня насильно тебя туда заносить. — Её взгляд полон жалости и мольбы, но в этом случае я беспощаден, она мне там нужно, точно и безоговорочно.

— Хорошо, — беспомощно и даже со злостью выдохнула она. — Даже если я умру, это будет хотя бы весело.

— Не глупи, никто не умрёт! — Я беру её за руку, которую пробила дрожь и веду за собой. — Так значит, ты никогда не летала? — Джульетта отрицательно закачал головой.

— Не летела, — шепчет она.

— И значит, ты никогда не была в Париже? Тебе там понравиться.

— Да, главное пережить этот полёт, — грустно усмехается она.

Убедившись, что все девушки на месте я нахожу своё место напротив отца и расслабляюсь в кресле.

— Имя уже выбрали? — Спрашивает Питер у папы.

— Я подумывал на счёт Сэдрика если будет мальчик, — на полном серьёзе отвечает он, но я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.